Утро черных звезд - Страница 46

— Газ! — констатировал Леон. — Так, и что дальше? Нам ничего не сделается, а вот Иту и Ри придется плохо.

— Приехали, — констатировал Таенн. Он вышел на середину коридора и громко крикнул. — Эй, там! Прекратите это! Мы сдаемся!

Матрицу языка они сняли еще во время игры в догонялки с армадой, поэтому Таенна прекрасно поняли. Шипение тут же прекратилось. Из-за поворота вышли люди в жутковатого вида масках.

«И все-таки я был прав, — подумал Ит. — Только от этой мысли почему-то не радостно. Ну ее к черту, такую правоту».

* * *

Их вели довольно долго, Ит насчитал с десяток лестничных пролетов, а уже внизу, когда они запетляли по каким-то коридорам, он сначала пробовал считать повороты, но потом сбился, плюнул и бросил это безнадежное занятие.

Ощущения от «прогулки» под землю в обществе трех десятков конвоиров оказались более чем тягостными. Ита снова посетило ощущение, что нечто подобное он уже когда-то видел, и теперь он плелся в хвосте группы, сгорбившись, и изо всех сил пытался вспомнить — где и когда он мог видеть подобное? И вообще, откуда эти воспоминания берутся? Сначала секторальная станция, потом реакция на чужой эгрегор (Ит никогда не верил в эти бредни, а вот поди же ты!), потом совершенно точные воспоминания о том, почему запретили детекторы (где?.. в каком мире?), теперь снова явственное ощущение узнавания. Длинный низкий коридор, узкие двери, тусклые лампы под потолком. Было, это все было! И еще — с коридором четко ассоциировалась очень сильная боль. Долгая и сильная боль. Ит передернул плечами, скривился.

— Ты чего? — спросил идущий рядом Ри.

— Не знаю, — раздраженно ответил Ит. — Отвяжись.

Инженер удивленно посмотрел на него, но ничего не ответил.

Наконец, путешествие закончилось. Их ввели в комнату, очень сильно похожую на лабораторию, конвоиры встали вдоль стен, в противоположном конце комнаты открылась дверь, и в комнату вошел немолодой поджарый человек с пышными седыми усами, тонколицый и смуглый. Он махнул рукой охране, мол, свободны, и встал напротив компании. Его взгляд, изучающий, цепкий, ненадолго задержался на каждом, и от этого взгляда Иту стало совсем уж не по себе. Так на него никогда в жизни не смотрели. Под этим взглядом созидающий вдруг почувствовал, что словно бы перестал быть человеком, а стал каким-то неодушевленным, но при этом на редкость неприятным предметом. И с этим предметом следовало как можно быстрее покончить. Просто чтобы не оскорблял взор.

— Сэфес, — утвердительно произнес человек. — И Бард в придачу. И еще какая-то шваль, видимо, довесочек. Не Встречающие и не Связующие, конечно же. Вы теперь берете пассажиров? И сколько стоит прогулка в таком изысканном обществе?

У Ри непроизвольно сжались кулаки. Морис заметил это и едва заметно нахмурился — не надо.

— А вы молодцы, — усмехнулся человек. — Здорово поиграли с моей маленькой армией. Я ведь почти поверил, что это все всерьез.

— Спасибо, — едко сказал в ответ Таенн. — Мы старались.

— И что же привело вас сюда, мои дорогие друзья? — человек явно издевался. — Неужели моя скромная шутка с сигналом? Вы ведь поэтому здесь?

— Нет, не поэтому, — ответил Морис. Его темные глаза сузились, на скулах заиграли желваки. — Кончай измываться, сволочь. Мы пришли за своими. Отдай нам Сэфес и Барда, которые находятся у тебя, и мы уйдем. Иначе…

— Иначе — что? — издевательски спросил человек. — Иначе вы будете плакать и звать своих товарищей, чтобы пришли и спасли вас? Или будете орать «Арн ил Аарн», в надежде, что сюда прибудут эти недоумки с камнями во лбу и вознесут вас на седьмое небо? Сэфес, не смеши меня! Все отлично знают, что вы комара прихлопнуть не можете, не то, что человека убить. Полудохлый кот, конечно, отбивается отчаянно, но тут другая ситуация — его товарищ сдох, сам он тоже издыхает и знает про это. Мои люди просто ждут, когда он ослабеет настолько, чтобы можно было справиться с ним, не подвергая себя опасности быть в кровь ободранным этим полосатым психом.

— Зачем вы это делаете? — спросил Леон. До этого момента он молчал, стоя очень прямо, прикрыв глаза. — Что вы хотите доказать, причиняя кому-то такие страдания?

— Я? Причиняю страдания? — делано изумился Стовер. — Нет, мой мальчик. Вот тут ты ошибаешься. Страдания причиняю не я, а вы, и только вы! Как вы смеете брать на себя право решать судьбы тысяч миров?!

— Когда маяк указывает кораблю, куда ему идти, смотритель этого маяка причиняет страдания капитану или матросам? — спросил Сэфес. — Он отбирает власть над кораблем у капитана? Что делать смотрителю маяка, когда он видит, что судну грозит беда, но ее можно избежать? Вы предлагаете оставить все на волю судьбы? Разрешить кораблю двигаться в полной темноте туда, куда захочется капитану, чтобы корабль налетел на скалы или столкнулся с другим кораблем? Мы никем не управляем, мы лишь указываем правильную дорогу! Так что страдания причиняют только такие, как вы! Берущие на себя смелость говорить и делать чудовищные в своей жестокости глупости!

— Какая красивая аналогия, — брезгливо поморщился Стовер. — Какие пафосные слова. А что, собственно, можно ожидать от Сэфес, который пытается оправдаться за сделанное?.. Раскаяния? Такие, как вы, не умеют раскаиваться. Вы хуже зверей, господа. Провинившаяся собака, и та поджимает хвост, потому что ей бывает стыдно. А вот вам не бывает.

— Ты врешь сейчас и отлично об этом знаешь, — спокойно ответил Морис. — В отличие от тебя, мы как раз ценим жизнь. Любую. Даже таких, как ты, ни мы, ни подобные нам не тронули и пальцем. Хотя я порой думаю, что следовало бы. Человек, который убил женщину и ребенка… причем сначала ребенка на глазах у матери… Который только за последние двести лет умудрился искалечить население целой планеты, превратив его в тупое жрущее быдло… Который в своей же организации зверствует, как ему заблагорассудится, издеваясь над всеми, кто ниже по званию, и при этом делая вид, что печется об общем благе… Извините, господин Микаэль Стовер, я немножко прогулялся по вашим воспоминаниям. Лучше бы я этого не делал.